С Ниной Магдалиц мы знакомы давно. Вместе мы были свидетелями многих музыкальных событий. Нина Вадимовна – музыковед экстра-класса. Член Союза композиторов России, летописец «Премьеры», автор монографий о композиторах Кубани. Она – ум, честь и совесть Муниципального концертного зала, его неповторимая интонация, его деликатное, доброе и точное художественное слово.
Мы давно «на ты», ещё с далёких, «доорганных» времён.
И мы говорим о том, что нас связывает – о «Премьере».
— Для меня книга «Этюды о «Премьере»» до сих пор является настольной. Сегодня это уже реликвия, достояние истории. А в те далёкие годы, когда над ней велась работа, думала ли ты, что создаёшь шедевр?
Я просто подводила итоги, анализировала материал. Мне приходилось вести концерты Кубанского симфонического оркестра, «Премьер-оркестра», театра классического балета, духового оркестра, ансамбля «Яблочко», других коллективов. Мы активно ездили по краю. Я была в курсе всего, что происходило в «Премьере», и мне было легко. Это было счастливое время…
— Возвращаясь к «Этюдам». Как они появились на свет?
Композитор Владимир Магдалиц, мой супруг, тайком от меня набирал главы книги, а в день моего рождения на сцене МКЗ от имени Краснодарского отделения Союза композиторов России подарил мне мою же готовую книгу – свёрстанную и распечатанную.
Через несколько дней у Леонарда Гатова было совещание руководителей подразделений «Премьеры». Леонард Григорьевич чем-то был сильно расстроен. Иными словами, он на нас всех так орал! Доходит дело до органного зала. Я: «Вот вы на меня голос повышаете, а я о вас книжку написала». И достаю «Этюды о «Премьере»». Гатов смотрит оглавление – а это моя авторская гордость. Там у каждой главы интересный подзаголовок. Гатов: «Сколько надо времени, чтобы это всё издать?»
— Что ещё вспоминается о Гатове?
— Он доверял профессионалам. Леонард Григорьевич любил говорить: «Было бы смешно нам с вами принимать программу у Юрия Григоровича, у Владимира Понькина или джазовую программу у Георгия Гараняна».
С ним было фантастически интересно придумывать праздники! Как-то сочиняли сценарий к юбилею Победы. Хотелось чего-то новенького, а с симфоническим оркестром весь «победный» репертуар мы уже переиграли. А говорю: «Давайте сделаем премьеру песни. У Владимира Магдалица есть новая хорошая песня на стихи Михаила Матусовского». Гатов мне: «Напой». Я, конечно, ни разу не певица. Но от того, как я спою, зависело, будет премьера или нет. И я начала петь, попутно вставляя комментарии: вот тут пойдут кадры кинохроники, здесь в гору ползёт «Катюша», а тут – там-пам-пам-пам! – вступает духовой оркестр. И когда добралась до кульминации на словах «Так, как в песне про него по-ёёёёё-тсяяяяя», Гатов немедленно вызвал секретаря: «Магдалица ко мне срочно!»
Песня пришлась, как ложка к обеду. Её исполнили с солистами, хором, с симфоническим и с духовым оркестром… Было очень торжественно и эмоционально! Эти моменты для меня очень памятны, хотя столько лет прошло…
— Я помню Первый фестиваль симфонической и камерной музыки «Эоловы струны», проводимый Краснодарским отделением Союза композиторов России совместно с «Премьерой»… Почему фестивалей было всего три?
— Первый состоялся в 1993-м, он был очень представительным. Тогда ещё была возможность проводить фестиваль с таким размахом. А когда это стало уже невозможно, мы решили он него отказаться.
— Эксклюзивы от «Премьеры». Это…
— Вспоминается концерт со звёздами мировой оперы. Ирина Архипова, Владислав Пьявко, Иво Винко, Фьоренца Коссотто, Людмила Магомедова – это первый эшелон солистов мировой оперы. Было грандиозно! Всё это звучало с хоровыми сценами в исполнении Краснодарского хора молодёжи и студентов… Конечно, вспомню фестиваль «Эоловы струны» и музыковедческую конференцию, на которую к нам приехали ведущие умы музыкальной науки, по чьим учебникам мы учились. Это, конечно, органный фестиваль. Первые 20 лет он был международным и сохранял очень высокий уровень.
Ещё радуют ярчайшие личности, с которыми приходилось работать. В первую очередь назову народного артиста России Владимира Понькина. Это была эпоха Понькина в Краснодаре!
Вспоминаю, как в Москве, в зале имени Чайковского мы исполняли Симфонию-реквием Владимира Магдалица. Все наши музыканты – в зале Чайковского: и Миша Павалий, и симфонический оркестр, и хор молодёжи и студентов… Детский хор только не смог поехать – взяли московский…
«Премьера» тех лет – это эпоха созидания. Сначала появился симфонический оркестр – спасибо Владимиру Лазаревичу Воронцову. Потом у нас появляется ансамбль скрипачей – спасибо Михаилу Николаевичу Токареву. Потом оркестр виолончелей – спасибо Борису Побигуца. Потом ансамбль ударных инструментов – спасибо Вите Бурдь. Каждый коллектив делал прекрасные программы…
— Ты помнишь, как ты впервые зашла в наш концертный зал?
Это не было очень неожиданным для меня решением. Заместитель генерального директора, правая рука Леонарда Григорьевича, Александр Георгиевич Наконечный давно меня уговаривал поменять филармонию, где я работала лектором и у меня были интересные авторские абонементы, на «Премьеру». А тут как раз в зале появился рояль «Стейнвей». 8 мая 1993 года состоялся первый концерт пианиста, лауреата международных конкурсов Юрия Лисиченко. Концерт вела я… Я невероятно благодарна Гатову, Наконечному за то, что я оказалась в «Премьере».
А потом здесь появился орган. И всё преобразилось!
— А правда ли, что под сценой органного зала спрятаны бутылки из-под шампанского, которое музыканты для поднятия настроения выпивали после концертов и оставляли для улучшения акустики?
Пусть это останется нашей маленькой тайной. Органный зал имеет право на свои секретики.
— Кто из великих повлиял на твоё становление как музыканта, музыковеда? Композитор Григорий Максимович Плотниченко, о котором ты писала книгу? Музыковед Виктор Абрамович Малов, с которым работала в филармонии? Генрих Андреевич Ковалёв, у которого пела в хоре молодёжи и студентов Краснодара и с которым ездила в ГДР, в Берлин, на Х Всемирный фестиваль молодёжи и студентов? Композитор Владимир Магдалиц, с которым я была хорошо знакома и который (по себе знаю) умел мотивировать как никто иной?
— Каждый из них. А ещё на меня повлияло то, что я ездила на конкурс молодых музыковедов в Москву. Мне довелось общаться с легендарными лекторами, корифеями музыковедения Жанной Дозорцевой и Светланой Виноградовой.
— У слушателей органного зала есть любимая Нина Вадимовна. А у Нины Вадимовны есть любимые зрители?
— Есть. Это мои друзья, с которыми мы вместе учились в музыкально-педагогическом училище и на музфаке кубанского университета. Мы дружим более полувека.
А ещё тебя очень внимательно слушают те, кто во время концерта находится на сцене у тебя за спиной…
Это да! Оркестр был в восторге, когда на Новогоднем концерте перед Годом крысы я рассказала свою интерпретацию сказки о Золушке. Фея-крёстная утешает Золушку: мол, принц обязательно её найдёт. А Золушка ей: «Причём здесь принц? Я же беспокоюсь о кучере, которого ты превратила в крысу!» И тут я из рукава концертного платья достаю большую вязаную крысу, которую связала сама… Сзади меня все так и полегли от плохо сдерживаемого смеха.
— У главного музыковеда «Премьеры» есть любимчики?
— Кубанский симфонический впереди планеты всей. Я знаю всех музыкантов поимённо, очень всех люблю. Ценю их жажду творчества. Не могу не сказать о своей дочери – лауреате международных конкурсов Екатерине Рыбальской. У Кати невероятные идеи и неуёмное желание играть. Шесть лет она ведёт цикл «Встречи у рояля с Екатериной Рыбальской».
— У тебя есть ученики?
— Среди тех, кто пошёл по моим стопам, моя дочь Мария Лунёва. У неё был очень интересный цикл концертов у нас в органном зале – «Когда великие были маленькими». И, конечно, мой любимый ученик – мой первый внук Дмитрий Магдалиц, начинающий пианист. Мы с ним вели семейный абонемент с «Премьер-оркестром».
Такая у меня профессия. Очень редкая…
Нелли Тен-Ковина
Фото из архивов «Премьеры» и личных архивов Нины Магдалиц